«Пусть же пропадут все враги
и ликует вечные веки Русская земля!..»
Н.В.Гоголь. «Тарас Бульба»
А ну-ка, вспоминайте, малороссияне, с Тарасом Бульбою, как нам всем жилось в нашей единой великой державе! Как побеждали мы вместе неодолимых никем алчных врагов, что шли к нам с Запада. Не то вспоминайте, что клевещут они, битые нами враги, трепещущие нашей общей былой, возрождающейся ныне силы, и те, кто поверил их льстивым речам здесь. А то вспоминайте, что было в живой полнокровной жизни, что видели мы своими глазами, ещё в нашем общем дитинстве, когда летом, приезжая в ваши тёплые края на все летние каникулы, вместе балакали с друзьями-хлопцами, лазили по деревам шелковичным, слезая с них с синими от сладких ягод ртами, когда добрые местные бабушки угощали нас, приезжих, дарами щедрой украинской земли, приговаривая нашим мамам: «Та яки гроши, це ж Божье!» Когда пели вместе с радостию: «Широка страна моя родная…» Да, точно так, широка и могуча была единая наша, всем нам родная держава, а другой и помыслить мы не могли. И ещё припевали: «Наше слово гордое “товарищ” нам дороже всех красивых слов…»
Встречаем мы это слово и в устах Тараса Бульбы, который напоминал своим козакам перед битвою – будто нам с вами сегодня:
«– Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести была земля наша: и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки. Всё взяли бусурмане, всё пропало. Только остались мы сирые, да, как вдовица после крепкого мужа, сирая, так же, как и мы, земля наша! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чём стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества! Отец любит своё дитя, мать любит своё дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь своё дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей. Вам случалось не одному помногу пропадать на чужбине; видишь – и там люди! также Божий человек, и разговоришься с ним, как со своим; а как дойдёт до того, чтобы поведать сердечное слово, – видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те! Нет, братцы, так любить, как русская душа, – любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе, а… – сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: – Нет, так любить никто не может! Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные мёды их. Перенимают чёрт знает какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой со своим не хочет говорить; свой своего продаёт, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который жёлтым чёботом своим бьёт их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснётся оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело. Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество! Уж если на то пошло, чтобы умирать, – так никому ж из них не доведётся так умирать!.. Никому, никому!.. Не хватит у них на то мышиной натуры их!»
Что же сказал бы сегодня наш с вами великий земляк? Кто же ныне ваши товарищи? Неужто католические недоверки да алчные басурмане вашингтонские? Неужто «Хлестаков-президент», на которого поменяли вы «президента-Чичикова», останется ещё вашим вождём – куда? К мёртвым душам?
С «москалями» ли бился Тарас Бульба и всё доблестное козацкое войско? Нет, с нашими общими ворогами – за нашу общую Русскую землю, как писал Николай Васильевич, за святую православную веру.
«Пошатнулся Шило и почуял, что рана была смертельна. Упал он, наложил руку на свою рану и сказал, обратившись к товарищам: “Прощайте, паны-братья, товарищи! Пусть же стоит на вечные времена православная Русская земля и будет ей вечная честь!”»
«Не успели оглянуться козаки, как уже увидели Степана Гуску, поднятого на четыре копья. Только и успел сказать бедняк: «Пусть же пропадут все враги и ликует вечные веки Русская земля!»
Что бы сказал ваш земляк – и многие, многие земляки всех веков, – узнав, что хлопцы-потомки бьются на их родине не с ляхами, не с неверными, а с православными русскими братьями?!
От века не бывало такого позора на гоголевской земле!
«Или, может быть, хотите воротиться домой, да оборотиться в недоверков, да возить на своих спинах польских ксёндзов?»
А ну-ка, вспоминайте, братья, на каком языке писал ваш гениальный земляк свои огненные строки, что изливались из его горячего любящего сердца и звенят по всему свету уж третий век? И ничто не затмит, не заглушит их вечной сияющей всему мiру правды.
На нашем общем, великом, страшном для наших общих врагов русском языке.
Он это делал ради суетных целей, чтобы его издавали?
Нет, неправда. Иначе почему же на этом самом языке он писал письма матери, сёстрам, землякам?
Он писал на этом языке, потому что на этом языке он думал и чувствовал, потому что это язык нашей великой единой Родины, нашей великой единой культуры, ярчайшим символом которой и сияет он, ваш и наш великий земляк. Он потому и достиг вершины мiровой литературы, что был учеником Пушкина и Жуковского. Он, собеседник Лермонтова, учитель Достоевского…
Нет, Гоголь не умел хитрить. Он Бога боялся. Он был крепок верою. Святою православною верою. И потому он – святой. Молится там о нас, о нашей общей страждущей Родине, слезами небесными обливается…
Учиться нужно у Гоголя, а не его учить, переиначивать, будто он не знал своей родной истории… Будто он сам не мог написать вместо «русский» – «украинский». А написал так, как написал, потому что писал одну только правду. Русскую, общую нашу великую правду, которой не заточить в казематы, не затмить никакой ложью.
«– Что, паны? – перекликнулся атаман Тарас, проехавши впереди всех. – Есть ли ещё порох в пороховницах? Крепка ли ещё козацкая сила? Не гнутся ли ещё козаки?
– Есть ещё, батько, порох в пороховницах; ещё крепка козацкая сила; ещё не гнутся козаки!
А уж упал с воза Бовдюг. Прямо под самое сердце пришлась ему пуля, но собрал старый весь дух свой и сказал: «Не жаль расстаться со светом. Дай Бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века Русская земля!» И понеслась к вышинам Бовдюгова душа рассказать давно отошедшим старцам, как умеют биться на Русской земле и, ещё лучше того, как умеют умирать в ней за святую веру».
Ужели не слышат, не чуют всем сердцем на брегах Днепра дивной правды слов своего гениального земляка, любившего нашу общую землю и державу так, как никто другой? Знавшего, что главное её богатство, за которое проливали не раз русские воины с козаками вместе их общую, единую христианскую славянскую кровь, это – святая вера наша!
Чем крепче наша вера, чем чище она в нас, тем ближе мы друг к другу, единоверный православный славянский русский неразделимый народ – как неразделим наш единый, общий богослужебный церковнославянский язык, на котором служим, которым молимся, – как неразделима Святая Троица.
Вот главная основа нашего единства. Вот почему оно диаволу так ненавистно. Вот почему он так стремится нас разделить. Но с Богом, вместе мы неодолимы.
«Повёл Кукубенко вокруг себя очами и проговорил: «Благодарю Бога, что довелось мне умереть при глазах ваших, товарищи! Пусть же после нас живут ещё лучшие, чем мы, и красуется вечно любимая Христом Русская земля!»
Что говорят, это – «имперские амбиции»?
А что плохого для нас, русских и украинцев, в Российской империи, в нашем единении? Вместе мы – сила.
Это не нам плоха наша общая Империя, это врагам нашим она страшна.
В истории не было ничего лучше Российской империи. Потому что Господь её благословил, потому что это Дом Пресвятой Богородицы, здесь три Её земных Удела: Иверия, Киев и Дивеево. А иначе бы она не окрепла, не раскинулась на три материка. Не одолела бы своих врагов, не имела бы своих побед, и самой великой в истории – Победы в Великой Отечественной войне, которую мы одержали вместе.
Так что же, умерла Украина – омертвела её душа, только видимость телесная живёт – как у того нагого дерева, вершину которого разбило громом и к которому привязали враги, чтобы сжечь, непокорного Тараса? Стала мертвее её видимого тела?
Нет, не умерла!
Видели мы не раз, как, презрев страх смерти, шёл по малороссийской земле великий Крестный ход с иконами Пречистой. И падали ниц пред ними братья и сёстры, вымаливая свою горемычную землю. И не было нам роднее тех братьев и сестёр!..
Вот – Украина! Вот её душа! Вот её слава! Вот её правда! Вот её прошлое и её будущее!
2014 г.
