Не так давно мне «случайно» попался на глаза «Московский журнал» №7 за 1994 год, который открывался «Мыслями о наболевшем» замечательного русского драматурга Виктора Сергеевича Розова (1913-2004). Его размышления оказались удивительно злободневными, пророчески обращенными в наше время. Потому что в них – правда. По этим словам мудрого старшего нашего современника можно изучать отечественную историю последних лет, выверять наше восприятие сегодняшнего дня.
Не так давно отошел ко Господу народный артист СССР Алексей Владимирович Баталов, а тремя годами раньше – народная артистка Росийской федерации Татьяна Евгеньевна Самойлова (1934-2014). Они сыграли главные роли в кинофильме «Летят журавли», снятом режиссером Михаилом Константиновичем Калатозовым и оператором Сергеем Павловичем Урусевским по сценарию Розова на основе его пьесы «Вечно живые». С этой пьесы, со спектакля по ней в 1956 году начался московский театр-студия «Современник» Олега Николаевича Ефремова, народного артиста СССР. Фильм получил гран-при на Каннском кинофестивале в 1958 г. Это был один из лучших фильмов мiрового кино, одно из высших достижений тогдашней русской культуры.
Пьесы В.С.Розова шли в сотнях театров нашей страны и всего мiра, кинофильмы по его сценариям посмотрели миллионы зрителей. Они были очень искренними, живыми, человечными. Таким был и сам драматург. Всего раз Господь сподобил побывать у него дома, но хорошо помнится его теплый, мягкий голос, его простые ясные интонации. Это был человек подлинно русского духа.
Для наших молодых современников всё это – еще одно свидетельство того, что и в советское время были великие люди, которые жили, думали, творили честно и искренне, были не менее, а может быть и более талантливыми и мудрыми, чем это удается нам сегодня. Главное – Господь давал им различать добро и зло. Их путь был, конечно, отнюдь не простым, но он не бывает простым ни в какие времена. В любое время есть правда и ложь, победа и поражение — есть наш выбор. Об этом и были пьеса «Вечно живые» и кинофильм «Летят журавли».
Протоиерей Николай Булгаков
В жизни нашей так много парадоксов… Сегодня, например, мы сплошь и рядом видим у власти людей, увлеченных, как бы это сказать, самой идеей властолюбия. Человек старается занять какое-то очень заметное место — ему хочется, чтобы на этом месте его все видели, все приветствовали.
Но беда в том, что и поднявшись на эту высоту, человек остается тем, что он есть. И если он ничего не умел делать толком в той, в прошлой жизни, то и сейчас он ничего не умеет. Только это становится всем заметней. Ведь если меня заставить написать поэму — я же не смогу, как бы ни старался это сделать. Даже если все вокруг будут восхвалять меня, даже если наденут лавровый венок на голову — я все равно не смогу…
Точно такое у меня ощущение и от этих людей: пост высокий, и как много можно было бы сделать, — но человек не может, не умеет. И зачастую это не столько его вина, сколько беда.
На мой взгляд, именно так происходило у нас в 85-м году. Да, государство наше требовало коренной перестройки. Не подновления какого-то, не косметического ремонта, а именно коренной реконструкции.
И вот Горбачёву с его соратниками в то время, очевидно, пришла мысль и благородная, и нужная — эту реконструкцию осуществить. Впрочем, четкого плана не было, конечно, да, может быть, его и нельзя было выстроить, четкий план — ведь жизнь всегда вносит коррективы. Но основная-то тогдашняя мечта была, вероятно, именно «социализм с человеческим лицом».
И вдруг — пошла страшная борьба за власть, просто рвачка. Конечно, с одной стороны, была масса тех, кого называли «партократами», они теряли кресла, обезпеченную жизнь, испытывали личные ущемления. А с другой стороны — в драку бросились новые люди. Возможно, в свое время они были очень даже милыми, интеллигентными людьми… Они были либералами. И эти-то либералы стали кричать: «Скорей разбивайте! Разносите! Всё, что было раньше — в щепки, вдребезги!» И покатилась волна грязи на всё наше прошлое, и до сих пор катится.
Эти люди, которых, кстати, покойный Борис Полевой называл «младозасранцами», бросились писать во всех газетах, выступать по радио и телевидению, делать спектакли и фильмы… И всё это не могло не помешать серьезной реконструкции. С одной стороны — те, прошлые, «партократы», с другой — крикуны и щелкоперы, запутывавшие наш народ.
И тут-то вышли, стали выходить на арену новые лица, рвавшиеся на первые роли. И было их очень много. Началась совершенно ненужная верхушечная борьба, не имевшая никакого отношения к нормальной государственной реконструкции.
Но произошел и другой совершенно невероятный случай, на этот раз — из сферы международных отношений.
Горбачев резко изменил курс государства во всех основных международных вопросах. Он решил, что мiр должен держаться не на принципах ядерного сдерживания и взаимного страха. Разрушение берлинской стены, «отпуск на волю» восточноевропейских стран, окончание войны и вывод войск из Афганистана… Весь мiр — и Америка, и Европа — ликовал и аплодировал: «Горби, Горби!» Популярность Горбачева была неслыханной, ведь он чуть ли не в одиночку избавлял весь мир от страха… но здесь получился какой-то парадокс.
В это самое время, казалось, наиболее благоприятное, Запад буквально потребовал — особенно тогдашний президент США Буш — потребовал от нас «освободить Прибалтику». И Горбачев согласился.
Но принцип нерушимости границ после второй мiровой войны был главным принципом международных отношений, несмотря ни на что. И вот мы эти границы тронули. А они оказались очень и очень хрупкими. Потому что как только мы тронули границы, не нарушавшиеся после войны ни разу, наше огромное, гигантское, многонациональное государство стало рассыпаться, как карточный домик.
Вот это первое, маленькое движение, сделанное по отношению к Прибалтике (я сейчас говорю не о том, свободна она или не свободна, меня не это сейчас касается), стало началом разрушения государства.
Конечно, в планах и Америки, и Западной Европы всегда было желание ослабить Советский Союз. Фултонская речь Черчилля, в которой он предлагал после победы над фашизмом победить и коммунизм, всем известна. И, несмотря на шаги Горбачева, у Запада оставалось желание развалить эту громадную силу — СССР — до основания.
А это была трагическая ошибка. Россия и Советский Союз спасали мiр от серьезных и смертельных опасностей. Татаро-монголы, не дошедшие до Европы, Наполеон, погибший в наших снегах, Гитлер, захлебнувшийся в Волге… От фашизма мiр спас Советский Союз, потому что, если бы Гитлер победил, он, в паре с Японией, обязательно добрался бы и до Америки.
И вот разрушено государство, которое складывалось тысячелетиями. Наши противники любят до сих пор называть его империей. Но наша страна никогда не была империей в английском, например, смысле. Никакая нация, в том числе и русские, никогда не имела у нас привилегий. Все страдания и боли делились поровну на каждого жителя нашей страны, к какой бы нации он ни относился.
Но в Конституции 1922 года, выработанной еще Лениным, была странная и страшная, непонятная нормальному уму ошибка. Это деление единой, неделимой России на республики по национальному признаку. Ведь это национальное, почти племенное деление великой страны — очень близко к фашизму.
И еще был в Конституции странный пункт — о праве наций на самоопределение вплоть до выхода из Союза. Ну в какой еще стране, в какой Конституции возможно такое? Может, например, исторически французский штат Луизиана выйти из Соединенных Штатов? Или Бавария может выйти из Германии? Но немыслимое во всем мiре оказалось мыслимым в Советском Союзе. Взорвалась мина, заложенная в 1922 году. И всё оттого, что тронули границы.
И что же мы получили в этом всеобщем стремлении ко всеобщей свободе? Множество локальных войн и перспективу новой — мiровой войны.
Крушение великого Советского Союза, совершенное «во имя мира», грозит сейчас всему мiру катастрофой. Я не могу предсказать, что случится дальше. Но ощущение трагизма не проходит у меня.
А ведь когда-то я бывал во всех республиках нашей страны. И везде встречал добрых людей, с которыми и поговорить, и в гостях посидеть… и к тебе в Москву гости приезжают. И не думал я, что эти-то границы союзных республик я уже не смогу больше переступить…
А еще хотелось мне сказать — о самобытности.
Если Горбачев говорил о поисках своего пути для нашей страны, то люди, пришедшие ему на смену, об этом пути никогда и не помышляли. Они просто взяли модель другого государства, преимущественно Америки, и пытаются нас в эту схему уложить. Какое-то поразительное отсутствие не то что самобытности мышления, а просто фантазии.
Но у России свой путь, особый. Путь, который дал мiру Достоевского и Толстого, Чехова и Гоголя. Россия — особый мiр, и жить в этом мiре замечательно. И этот мiр необычайно велик и своеобразен. А копировать наше будущее с Америки — это не просто странно, это… о, это целый океан для размышлений: похоже речь идет не о физическом, а о духовном уничтожении нашего государства. Вытаптывается всё самобытное, особое, великая культура подменяется чужой псевдокультурой и просто — чужими правилами поведения.
В связи с этим — еще об одной смешной особенности нашей прессы. Сколько тысяч раз нам повторили фразу: «Давайте жить в цивилизованном обществе»!
Простите, но я всегда считал и сейчас считаю, что живу в цивилизованном обществе. И вообще — кто тебе мешает в нем жить? Веди себя по-человечески — вот и всё. Это зависит только от тебя самого.
Победа, одержанная в нашей стране «новыми людьми» не без поддержки сил извне, главным образом США, — это пиррова победа. Это гибель не только великой России в границах СССР, это предстоящая гибель всех малых стран, образовавшихся на одной шестой части суши земного шара. Но разве такой катаклизм может пройти безследно для всех остальных стран? Я в это не верю. Потому что в мiре нарушен баланс. Баланс для поддержания мира во всем мiре. Стало ли кому-то легче дышать от этого поражения Советского Союза? Стало ли спокойнее жить на свете? Нет, жить стало безпокойнее. И я боюсь, что поражения и беды ждут теперь победившую сторону…
Пройдет время, и новое поколение выразит свое презрение ко всем, кто способствовал растаскиванию нашей громадной, нашей великой страны. Эти мелкие, своекорыстные люди унизили память великих наших соотечественников, наших собирателей. Или труды Ивана Калиты, Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, Петра I были совершены напрасно, если вся эта мелочь и шушера сумела разбазарить наше прекрасное государство?
Я пережил многое в свои восемьдесят лет, почти всё. Пережил гражданскую войну, пережил коллективизацию, пережил вторую мiровую, пережил всех наших вождей этих долгих десятилетий. Да, были бедствия, разруха, кровь — но шла гражданская война, и поэтому всё было понятно. А такого безобразия, как сейчас… Именно безобразия — такого не было. Происходит бедствие, которое страшней, чем тогда. Оно отвратительней и омерзительней, потому что все, весь народ знает, что страной сегодня правят воры. Мы оказались в руках разбойников, в руках хищников. Причем, хищники эти — шакалы, гиены, крысы, ну, в лучшем случае, волки. И это отвратительно…
На одном из выступлений перед многочисленной аудиторией году в 86-м на вопрос о том, сколько может продлиться перестройка, я ответил: «Лет пять-десять». Зал дружно расхохотался, приняв это за шутку. Но сейчас я вижу, что ошибался. Всё это уже не на пять-десять лет, а на гораздо более долгий срок. И вообще неизвестно, вернется ли наше государство в свое естественное состояние.
Но История еще вынесет свой приговор, и в этом приговоре будут поименно названы все, кто способствовал нашему сегодняшнему унижению.
1994 г.
