«А ДЛЯ СПАСЕНИЯ-ТО НУЖЕН ПОДВИГ…»

7 февраля – день памяти протоиерея Сергия Орлова (иеромонаха Серафима), настоятеля храма Покрова Божией Матери в селе Акулове под Москвой. Он отошел ко Господу в 1975 году, в праздник иконы Божией Матери «Утоли моя печали». На его погребении говорилось, что ушел один из последних старцев, который был в жизни примером молитвы, смирения, любви, кротости, милосердия, до самой кончины молился за всех, а его скромность открылась, когда он уже умер: почти никто не знал, что батюшка – в тайном постриге. Он из тех, кто является свидетелем Пасхи Христовой посреди безбожного мира. Публикуем краткий очерк о его жизни.

Священническая династия

Протоиерей Сергий Орлов (29.06.1890 – 07.02.1975)Семья, из которой происходил отец Сергий, принадлежала к духовному сословию. Его дед, Петр Боголюбов, был священником Покровской церкви двадцать четыре года. Заботясь о своих прихожанах, в эпидемию холеры он ходил по требам, заразился и умер, положив душу за ближних. В храм, оставшийся без настоятеля, архиерей прислал псаломщика Василия Орлова. Дочь отца Петра, Анна, вышла за него замуж, и Василия рукоположили во иерея. Он прослужил в Акулове сорок с лишним лет. На приходе действовало попечительство о бедных, батюшка оделял нуждающихся крупой в голодные времена, обучал в школе сельских детей. Впоследствии это спасло храм от закрытия и разорения: люди помнили своих благодетелей. Могилки протоиереев Петра и Василия находятся рядом – за алтарем Покровского храма, где прошли почти 70 лет их служения.

У отца Василия и матушки Анны было восемь детей. Сережа родился седьмым, на праздник святых апостолов Петра и Павла. По семейному преданию, мать хотела назвать младенца Петром, но во сне увидела преподобного Сергия Радонежского, который велел дать мальчику его имя.

Храм Покрова Пресвятой Богородицы в Акулове, 1970-е годы

Как бывало в семьях духовного звания, батюшка готовил одного из сыновей себе в преемники. Старший, уже став иереем, служил на другом приходе, и отец Василий хотел, чтобы его место со временем занял младший – Сергей.

В 1911 году Сергей Орлов окончил Московскую духовную семинарию, но дальше по духовному пути не пошел. Он поступил на естественный факультет Варшавского университета. После его окончания юноша перешел в Киевский политехнический институт на сельскохозяйственный факультет, получив в 1918 году специальность агронома.

Увлечение марксизмом

Протоиерей Сергий Орлов и отец Валериан Кречетов, 1974 годТакое образование было более чем достаточным для молодого человека, но не одни лишь естественные науки привлекали его. Еще в семинарии Сергей, увлеченный новыми веяниями, тайно прорабатывал «Капитал» Маркса. Спустя десятки лет он скажет:

– Действительно, там все филигранно расписано. Только в жизни все наоборот…

За подпольные занятия марксизмом ему грозило исключение из семинарии. А вскоре он был уже среди революционной молодежи. Духовный сын батюшки протоиерей Валериан Кречетов, ныне архимандрит Серафим, вспоминал:

– Как-то в разговоре я упомянул основателя советского государства. Вдруг отец Сергий спрашивает: «А кто это такой – Владимир Ильич? Что за личность?» Я опешил: кругом столько памятников, что споткнуться можно! А он продолжает: «Да это какой-то публицистишка… Я был в самой гуще событий! О нем даже не слышали, его никто не знал». Вот свидетельство современника о человеке, из которого потом сделали кумира эпохи.

Удостоверение тракториста, выданное Сергею Орлову в 1935 году

Сергей Васильевич использовал свои обширные знания в разных областях. Как специалист по сельскому хозяйству он работал в колхозах Крыма, Украины, Сибири. Выучился на тракториста. Пятнадцать лет трудился в сфере образования: преподавателем в средних школах, директором школы-интерната. У него была возможность убедиться на собственном опыте, что обещания всех благ на земле без Бога – мираж. Сейчас трудно установить, когда именно произошел поворот Сергея Орлова к Церкви. Однако известно, что в 1920–1930-е годы он оказался знаком с замечательными исповедниками Православия.

Судьбоносные встречи

Протоиерей Василий Орлов и его супруга Анна Петровна, урожденная Боголюбова

Деятельное участие в жизни Сергея принимала его младшая сестра Елена, с молодости отличавшаяся твердой верой и решительным характером. Их судьбы были во многом похожими. Незадолго до революции Сергей женился, Елена тоже вышла замуж. Но через короткое время оба овдовели и потом держались вместе, помогая друг другу.

Елена Васильевна Гречанинова (урожденная Орлова)В те годы Сергей интересовался дарвинизмом. Сестра решила свозить его к схимонахине Рахили (Коротковой), подвизавшейся в Спасо-Бородинском монастыре. Эта обитель дольше других оставалась действующей, как спасительный островок для потерпевших крушение. С раннего утра народ теснился у дверей маленькой кельи матушки. Люди различных сословий и профессий высказывали ей свои печали, сомнения, каялись в грехах. Старица Рахиль радушно принимала посетителей, отвечала на вопросы, а иногда, не дожидаясь их, сразу давала нужные советы. При встрече с ней Елена сказала: «А вот мой брат Сережа». – «Это какой Сережа? У которого мать обезьяна?» – спросила старица. Молодой человек смутился, решив, что кто-то успел о нем рассказать. Угощая гостей, матушка заметила: «Мы тут сидим, чай пьем, а воры-то лезут, лезут». По приезде в Москву Орловы обнаружили, что их квартиру обчистили. Так Сергей понял, что матушка обличила его по прозорливости, и серьезно задумался над ее словами.

Схиигумения Фамарь в доме Орловых, 1935 год (ЦИА ПСТГУ)Другой подвижницей, с которой ему довелось близко общаться, стала схиигумения Фамарь (Марджанова)^[1], устроительница Серафимо-Знаменского скита под Москвой. Подобный древним скитам, он был яркой страницей в истории женского монашества. Еще до прославления преподобного Серафима матушка, прочитав его жизнеописание, всей душой полюбила святого, и преподобный не посрамил ее искренней веры, явив много чудес в ее жизни. Духовником игумении и сестер стал епископ Арсений (Жадановский)^[2]. В 1931 году всех насельниц арестовали. Матушку осудили на три года ссылки в Иркутскую область, откуда она вернулась тяжело больной туберкулезом. Последние два года она провела в доме Орловых в поселке Дубки близ Акулова, поселившись там с несколькими скитянками.

Серафимо-Знаменский скит

По воспоминаниям посетителей, в домике всё сверкало чистотой и белизной. Благодаря белому цвету не создавалось атмосферы суровости, отрешенности от жизни. Напротив, рождалось ощущение гармонии и порядка. Необыкновенная любовь преподобного Серафима к ближним и доброта его – эти черты были характерны и для матушки. Даже почти лишившись голоса, прикованная к постели, она руководила всем домом, монахинями и духовными детьми. Иногда, ко всеобщей радости, приезжал епископ Арсений. Владыка совершал ночью литургию, исповедовал и причащал.

Епископ Арсений (Жадановский), 1915 год«Служил он тихим и глубоко молитвенным голосом. Казалось, что он весь уходил в молитву и был окружен всеми теми, кому ее возносил. Само лицо владыки освещалось светом, пронизывающим душу того, на кого он в те минуты смотрел. Это поистине был “свете тихий”»^[3].

Особая атмосфера этого тайного монастыря в миру не могла не оказать влияния на будущего отца Сергия.

Матушка тихо скончалась 23 июня 1936 года. Отпевавшего ее епископа Арсения вскоре арестовали, и отец Сергий с сестрой ждали его возвращения в течение долгих лет. Тогда никто не знал, что владыка был расстрелян 27 сентября 1937 года, в день Воздвижения Креста Господня, и погребен в безвестной общей могиле на Бутовском полигоне под Москвой.

В окружении новомучеников

Священномученик Димитрий (Остроумов), расстрелян 30.08.1937Среди близких Сергею людей был также муж его старшей сестры Олимпиады – священник Димитрий Остроумов, настоятель Благовещенского храма в селе Федосьино. В их доме на чердаке несколько лет жил митрополит Нафанаил (Троицкий)^[4]. Будучи уже на покое, он скрывался после тюрьмы и ссылки. По воспоминаниям отца Сергия, владыка был очень кротким и смиренным. Он умер в 1933 году на престольный праздник храма – Благовещение. Спустя тридцать с лишним лет стараниями отца Сергия гроб с телом владыки перенесли на погост в Акулово. При перезахоронении оказалось, что тело его нетленно.

А протоиерей Димитрий, зять отца Сергия, любимый своими прихожанами, в 1937 году был арестован и заключен в тюрьму. Виновным в том, что вел с односельчанами разговоры на политические темы и высказывал злобу по адресу советской власти, батюшка себя не признал. Он был расстрелян на Бутовском полигоне и ныне причислен к лику святых новомучеников Российских…

В последние годы жизни отец Сергий говорил с сожалением, вспоминая свое обучение в семинарии: «Не рукоположили меня тогда, и вот, потерял венец». Но Господь его сохранил для другого. Разностороннее образование, опыт жизни в условиях гонений, круг сильных духом людей, с которыми он был связан, их молитва за него – всё это явилось подготовкой к служению, на которое он решился не сразу.

Отцовское благословение

В 1946 году произошло великое для всех верующих событие: вновь, после 26-летнего перерыва, была открыта Троице-Сергиева лавра. Первое богослужение совершалось в Успенском соборе в Пасхальную ночь; тогда же раздался и колокольный звон. Звонил последний лаврский звонарь, которому старцы предсказали, что он доживет до открытия лавры и первым зазвонит. Люди, услышав звуки колокола, падали на колени прямо в грязь и плакали счастливыми слезами. Ощущался особенный внутренний подъем:

«Время было голодное, давали по триста граммов хлеба на человека, а кто работал – по шестьсот. Но как-то никто не унывал. Бывало, на закате сядем на пригорке напротив лавры – вид чудесный, и поем “Свете тихий” или еще что-нибудь духовное. Такой мир на сердце, такая тишина!»^[5]

В обитель стали стекаться монахи. Здесь собралось много замечательных пастырей и проповедников, к ним за советом и благословением ехали паломники. Поехал в лавру и Сергей Васильевич – причащаться.

На исповеди он сказал: «Просьбу отца своего я не выполнил. Чувствую: на мне грех»

На исповеди он сказал: «Просьбу отца своего я не выполнил. Чувствую: на мне грех». Вдруг батюшка, исповедовавший за соседним аналоем, обернулся: «Подойди-ка сюда. Так что же тебе мешает? Иди сейчас, образования хватит сполна». Эти слова решили дальнейшую судьбу Сергея Орлова. Епископом Макарием (Даевым) 28 июля 1946 года он был рукоположен во диакона, а 2 августа – во пресвитера. Так через тридцать лет после смерти своего родителя отец Сергий вернулся к престолу родного храма. Было ему тогда пятьдесят шесть лет.

Добрый пастырь

Отец СергийНаступило время настоящего приложения его сил. Широкие познания и научная одаренность батюшки проявились теперь на новом поприще. В августе того же 1946 года он поступил на первый курс Православного богословского института, вскоре преобразованного в Московскую духовную академию. Отец Сергий закончил ее со степенью кандидата богословия, защитив диссертацию на тему «Вклад Русской Православной Церкви в русскую культуру XVI века (литература и публицистика)». Он был едва ли не самым старшим среди учащихся. Вместе с ним учились Анатолий Мельников^[6] и Константин Нечаев^[7]. Оба потом, уже став архиереями, часто бывали в Акулове. Батюшка имел духовное общение с архимандритом Иоанном (Крестьянкиным), также приезжавшим к нему, с исповедником веры иеромонахом Арсением, жившим в Ростове^[8], со старцами Глинской пустыни.

Потомственный священник Покровского храма, прослуживший в нем почти тридцать послевоенных лет, отец Сергий стал духовной опорой для многих в годы засилья государственного атеизма и оскудения церковной жизни. Сам он пришел к Истине непростым путем, который, однако, явился для него промыслительным: «быв искушен», старец мог впоследствии «и искушаемым помочь» (Евр. 2: 18). Итог этого пути – обретение и укрепление веры, преобразившей его жизнь, вдохновившей на служение Церкви и монашеский подвиг.

Отец Сергий и епископ Антоний (Мельников) в Акулове, 1960-е годы

Вспоминаются слова одного журналиста, случайного попутчика отца Сергия в поезде. Сперва он расстроился: «Вот, не повезло мне – ехать с попом!» А потом признался: «Я вошел в купе атеистом, а вышел верующим. Отец Сергий меня в бараний рог согнул. Я не встречал человека с такой эрудицией. Он любой вопрос знал до глубины»^[9].

Уже под конец жизни батюшка говорил с юмором: «Я ведь много учился. А теперь забыл не только чему учился, но и где учился… Но молитвы помню!» Это стало самым главным для него, «единым на потребу».

Батюшка с духовными чадамиОтца Сергия отличала ревностная любовь к богослужению и церковному уставу, которую он старался привить своей пастве. Среди его прихожан было много тайных монахинь, оставшихся без окормления. Батюшка поддерживал духовных чад уже ушедших старцев и исповедников. В то же время он помогал и тем, кто только начинал ходить в храм: вера для них часто становилась подвигом.

С 1965 по 1970 год отец Сергий был внештатным сотрудником редакции «Журнала Московской Патриархии», участвовал в издании Православного церковного календаря и Богослужебных указаний на каждый год. Углубленное внимание к содержанию и строю богослужения сблизило его с епископами Афанасием (Сахаровым)^[10] и Стефаном (Никитиным)^[11]. Владыка Стефан и отец Сергий исповедовались друг у друга. Владыка испытал в жизни тяжелейшие страдания и чудесное спасение по Промыслу Божию. Сподобился он и блаженной кончины. В Неделю жен-мироносиц, совершив литургию и причастившись Святых Таин, во время произнесения проповеди в Калужском кафедральном соборе он преставился ко Господу. Духовные чада вспомнили о его желании быть погребенным в Акулове, что и было исполнено. Отец Сергий, встречавший гроб владыки перед отпеванием, говорил потом: «Я вдруг почувствовал, как что-то великое, духовное внесли сюда. Это было удивительно».

Светильник веры

У престолаБатюшка особенно почитал преподобного Серафима и непоколебимо верил его пророчеству, что Дивеевский монастырь возродится. В разгар хрущевских гонений, когда вокруг закрывались храмы, он вместе с сестрой Еленой собирал иконы и разные вещи для Дивеева. Хранились они в его комнате в Москве, а также в домике схимонахини Агнии (Чижиковой) в Дубках, который он называл «Дивеевским подворьем». Отец Иоанн (Крестьянкин) рассказывал, как в беседе с батюшкой однажды усомнился и сказал: «Нет, Дивеево уже не откроется», – за что был поставлен на поклоны. Прошли годы, и то, что казалось невероятным, сбылось: обитель открылась. Большую часть святынь (целый автобус!) отвез в Дивеево в 1993 году протоиерей Валериан Кречетов, служивший с отцом Сергием в Акулове.

Проповеди и наставления старца были краткими, простыми и глубокими. «Что бы ни случилось, от нас зло не должно исходить». «А для спасения-то нужен подвиг. А без подвига-то не спастись…». «Душу свою нужно перестраивать на Евангельский строй», – любил повторять он в последние годы. В то время батюшка вообще говорил очень мало. Это могло быть всего несколько слов, но, чтобы понять их, надо целую жизнь прожить. Духовный подвиг его был сокровенным, незаметным для людских глаз. Он отражался в самой личности старца.

Он особенно почитал прп. Серафима и непоколебимо верил его пророчеству, что Дивеевский монастырь возродится

За усердное служение во благо Святой Церкви отец Сергий был награжден скуфьей (1950), камилавкой (1951), наперсным крестом (1957), саном протоиерея (1960), митрой (1970). По благословению Святейшего Патриарха Алексия I старец был келейно пострижен схиархимандритом Андроником (Лукашом) в монашество с именем Серафим. В 1974 году он вышел за штат по состоянию здоровья, но как почетный настоятель старался не пропустить ни одной литургии, говоря: «Может, последний раз служу».

7 февраля 1975 года к нему приехал на исповедь протоиерей Валериан Николаев, и слабеющий старец попросил соборовать и причастить его. Потом сказал: «Как красиво поют!» – «Где, батюшка?» – «Я слышу пение – “Святый Боже”. Вот от этой иконы», – ответил старец. В изголовье у него висела икона Успения Божией Матери. Ему подали ее, он приложился и отошел ко Господу.

Упокоился иеромонах Серафим, как его отец и дед, за алтарем Покровского храма, рядом с другими подвижниками веры и благочестия, которых он почитал.

«Поминайте наставников ваших…»

Незримая связь с духовными отцами, которые служили у престола, сохраняется в каждом храме. Они заботятся о нас, даже будучи в мире ином. Поэтому очень важно поминать усопших. В Акулове поминают всех, кто когда-то служил здесь, и их помощь в пастырском служении всегда присутствует. Чаще всего незримо, а иногда бывает, что и зримо…

Однажды в Покровский храм прибежала женщина, ребенок которой был в реанимации. Его нашли с пробитым черепом, истекающим кровью. Врачи считали, что больше часа он не проживет. Беда произошла под праздник святителя Алексия, 2 июня. Мальчика звали Алеша.

У могилки сестры Елены за алтарем Покровского храма

За две недели до случившегося эта женщина видела сон. Лежит она как будто в храме, на кровати около двери. Вокруг полуживые люди, и храм немного мрачный. Вдруг дверь открывается, входит священник с длинной бородой и деревянным крестом. Подходит к ней, касается ее и говорит: «Как же мне тебя жалко. Ты так тяжело больна». Она немного испугалась и отвечает: «А чем я больна? Я ничем не больна». – «Ну, дай Бог, чтобы я ошибался. Но ты неизлечимо больна. Тебе ничего не поможет. Молись, только молись». А потом спрашивает: «А ты куда ходишь? В какой храм? К нам в Акулово?» Женщина очень удивилась: откуда он знает? «Ты еще съезди в Москву», – продолжал священник и назвал ей какой-то храм. «Батюшка, – сказала женщина, – я не запомню».

Иеромонах Серафим, 1974 годКогда отец Валериан приехал в больницу, мальчик лежал в реанимационной палате – на кровати возле двери. Он был на дыхательном аппарате, без сознания, причастить его было невозможно. Батюшка помазал страдальца маслицем от иконы великомученика Пантелеимона и попросил медбрата, человека церковного, так же помазывать его.

Две недели Алеша был на аппарате, и мать, как ей было сказано, действительно только молилась. На девятый день сыну меняли дыхательные трубки, и ее попросили выйти из палаты. Она вышла и взмолилась: «Пресвятая Богородица! Ты же Сама Мать! Ты знаешь, как мне трудно. Сколько еще?!» И услышала: «Через четыре дня». Через четыре дня у Алеши заработали легкие, и он стал оживать. После этого она снова вопросила: «А сколько еще?» – «Через месяц». И через месяц его выписали. Потом мальчик этот приходил в церковь и причащался. Когда отец Валериан показал матери фотографию батюшки Сергия, она, не задумываясь, сказала: «Это он!» В жизни она старца никогда не видела^[12].